Пресса.

[terekhova]

Маргарита Терехова — муза интеллектуального кино. В музе этой никакого специального интеллектуализма не предусмотрено. Она словно руссоистская модель личности, нашедшая свое место в советском кино второй половины XX века. Ее назначение — женственность. Она свободна и горда, она вызов и стихия, цельность и каприз.

продолжение

Глаза — обязательно "бездонные и пристальные", способные видеть то, что видеть не положено и не принято. По мерке такой женственности и была написана роль Риты в фильме Только для сумасшедших. Но это уже наши дни, а начиналась муза М. Т. в начале семидесятых и с таких же чар, с девушки-медиума, обольстительницы и русалки. За долгие годы жизни в кино и театре М. Т. даже не изменила прически, за исключением костюмных ролей, она всегда простоволосая и загадочная женщина, чья красота естественна без ухищрений. Это своевольная муза, для которой законы времени и моды не писаны. С первых появлений на экране предназначение читалось в глазах ее героинь, они знали, как и сама актриса, что их роль ничего общего с обычной ролью не имеет. Интеллектуальное кино видело в ней идеальный противовес самому себе. Она была органической сутью неорганического искусства. Противоположностью, без которой не бывает единства явления. В фильме Ильи Авербаха Монолог у М. Т. была в руках целая жизнь, бессмысленная и мещанская. Она была дочерью, абсолютно ничего не унаследовавшей от своего отца, истинного и потомственного интеллигента. Она была его ошибкой и идейным врагом и в то же время необходимым завершением жизненного объема, в котором существуют люди как таковые. Она, эта устроительница и неудачница, все же чувствовала себя победительницей, правой, а не виноватой. Так же победительно и смело, без рефлексии, смотрели своими "пристальными" глазами другие героини М. Т. в фильмах Андрея Смирнова, Андрея Тарковского, Валерия Ахадова. У последнего в картине Кто поедет в Трускавец М. Т. и в самом деле была лирической душой, внесшей тепло и человечность в, так сказать, искривленное пространство героев эпохи, физиков. В Дневном поезде, лирическом этюде на темы семидесятых, М. Т. играет самую строгую из своих героинь, ленинградку, которой не устроить личную жизнь из-за морального и интеллектуального максимализма. Она ждет такой полноты чувств и жизненных целей, которые почти невозможны в петербургском климате, но необходимы в том советском кино.
Закат интеллектуального кино грозил бы музе забвением, если бы ее дар не оказался амбивалентен. К счастью, кино приняло М. Т. в амплуа роковой женщины. Так возник второй список М. Т.: великая любовница Манон, византийская императрица Федора, ужасная Миледи, чувственные безумицы испанки Диана и Марта. В среде приключений, мелодрам, в комедиях плаща и шпаги М. Т. остается все той же вечной женственностью, послушной любви и интуиции. Конечно, второй список выглядит как пародия на первый. Если интеллектуалов завораживала цельность натуры, и она была настоящим подарком для проблемного кино, то бульварное кино требует прежде всего ярких, иногда аляповатых красок, и М. Т. их бросает на полотна. Если серьезное кино ценило чувственность в оправе разума и вечное в современном облике, то здесь достаточно было лишь вульгарной экранной страсти. Зато простое кино принесло актрисе столько разнообразия и столько "обычных" ролей, что сетовать на плохой вкус не приходится. Так же, как сердиться на неразборчивость М. Т., ведь она не изменяет себе, а что это — эгоизм актерского таланта, творческая пассивность или ирония судьбы, Бог ведает. К тому же она бывает артистически безупречна даже в самой непритязательной картине.
Елена Горфункель

Новейшая история отечественного кино. 1986-2000. Кино и контекст. Т. III. СПб, “Сеанс”, 2001